|
|
||
|
||
Андрей Полонский"ПАЛАМИТСКАЯ ПОВЕСТЬ"1. Румели-Хиссар – крепость на европейском берегу Босфора. Турки возвели ее в считанные дни в начале 1452 года напротив укреплений Анатоли-Хиссар, построенных еще при султане Баязиде. Таким образом, османские пушки могли держать под прицелом весь пролив и блокировали Константинополь с моря. …Солнечным июньским днем, года четыре тому назад, мы с друзьями посетили этот памятник турецкой славы. Прогулка на катерке из Стамбула обещала одни удовольствия. Мы рассматривали султанские дворцы на берегу Босфора, упоительные пейзажи, так плотно вписанные в мировую историю, что к каждой картинке не терпится сочинить комментарий, наконец, самые дорогие рестораны и виллы турецкой столицы, где богатеи чинно пили кофе и переговаривались о чем-то своем, богатейском … Но занимали нас вещи, далекие от истории. Ранним утром, едва мы только вывалились на млеющие от жары стамбульские улицы, курдский юноша зазвал нас попить кофейку в лавку неподалеку от Султан-Ахмет. Паренек знал с десяток европейских и азиатских языков, успел повоевать в самых крутых повстанческих армиях мира, руководил молодежной секцией троцкистской боевой группы и при всем том мирно торговал коврами в центре старой турецкой столицы. Вот мы и рассуждали на тему непредсказуемости Востока, - насколько рисунок жизни здесь отличается от привычно-расчерченного, западного… …Несколько смущенные, как всегда случается, когда сталкиваешься с иной, не вполне понятной формой жизни, мы ступили на эти камни, так и хочется патетически воскликнуть: окровавлЕные! Но патетика как раз была бы неправдой. На стенах Румели-Хиссара никогда не кипел бой. Отсюда турки зорко вглядывались в морскую даль. Этакая романтическая, в духе современных, весьма посредственных стамбульских художников, картина: кочевник, пушка и море… …Поднялись на стену, присели, закурили, глянули вдаль. И тут сразу он возник, гул, гомон голосов, удары металла о металл, рваные выкрики, похожие на лай. Дай только волю воображению, - в таких местах никакой кислоты не надо. Аккуратно расставленные таблички сообщали на пяти европейских языках, что крепость сыграла одну единственную, но весьма эффектную историческую роль. Отсюда последняя смертельная волна накатилась на Константинополь… Внезапно стало холодно. Мы спустились к Босфору. Начинал бить озноб. Обратную дорогу на катерке никто не помнит. Сам я очнулся почему-то в «Мистическом кафе», есть в Стамбуле такое причудливое заведеньице для туристов, - на кладбище, возле мечети. Я сидел за круглым мраморным столиком, курил кальян, а какой-то симпатичный человек семитской наружности, лет тридцати от роду, на изысканном французском втолковывал мне, что необходимо срочно сделать обрезание, принять посвящение в ордене накшбандийя и отправиться воевать, на выбор – в Чечню или в Афганистан. Что я создан для этого и исключительно к этому призван. И он готов организовать все, в том числе и экспресс курсы арабского языка, почти не сходя с места и совершенно, пойми, бесплатно, за ближайшие полтора-два часа… 2. Золотой Рог – имеется в виду мыс стрелки Босфора и Золотого рога. 3. Мехмет Второй. Мехмет Фатих (Завоеватель) захватил престол после смерти своего отца, Мурада, в 1452 году. Было ему в ту пору всего двадцать лет, и он блистал не только на поле брани. Знал пять языков, увлекался астрономией и философией, и, в соответствии с академической византийской традицией, составил комментарий к Платону и Аристотелю. Природный мусульманин, глубоко убежденный в эфемерности всего земного, султан не ценил ни своей, ни чужой жизни. В борьбе за власть он приказал убить девятимесячного брата Амурата и кучу других родственников. В Османской империи это стало привычкой – всякий турецкий правитель в день восшествия на престол казнил возможных соперников – единокровных и сводных братьев. Европейцы бы создали на сию тему десятки душещипательных трагедий и романов. Турецкая лира молчала несколько веков, пока не появился на свет лауреат Нобелевской премии Орхан Памук… …Что ж до Мехмета, то он был полностью чужд такого рода ламентаций. Однажды он приказал обезглавить раба, чтоб показать подвязавшемуся у него при дворе итальянскому живописцу Беллини, как отличаются реальные судороги шейных мышц от красивостей, что обычно изображают на картинах. В другой раз ему показалось естественным вспороть животы четырнадцати слугам, чтоб отыскать украденную дыню. …Подобно Гаруну аль-Рашиду, Фатих любил в полнолунье бродить в лохмотьях по трущобам Истамбула. Он запросто вступал в беседы, играл в кости, пробирался в чужие гаремы, даже дрался, испытывая судьбу. Но горе было тому, кто узнавал повелителя… …Взятие Константинополя стало сокровенной мечтой двадцатилетнего юноши, мечтавшего о славе Александра Македонского и лаврах Тимура Тамерлана. И он добился своего, не без эллинистического блеска. …Завоеватель не верил в победу, пока ему не поднесли отсеченную голову Константина Палеолога. Голову он повелел выставить на ипподроме, а тело похоронить с императорскими почестями. До начала ХХ века могила последнего из кесарей содержалась на площади Вефа в Истамбуле за счет казны Османской империи… …Говорят, что, войдя в опустевший Влахернский дворец, Мехмет пропел зароастрийский гимн: Паук свершает службу стражника в палатах царя, Сова затягивает военную песнь во дворце Афрасиаба... 4. Уния. В 1274 году император Михаил YIII Палеолог, разгромивший крестоносцев и вернувший себе Константинополь, под влиянием любителя греческой словесности папы Григория X согласился на объединение церквей, которое мыслил исключительно как политический проект. Однако греки, - не только духовенство, но и паства, - яростно отвергли нововведения. Император ссылал противников унии, гноил их в тюрьмах, рвал им ноздри, - все было напрасно. Православные считали сторонников церковного объединения слугами антихриста; храмы, где поминали Григория, никто не посещал. В Риме понимали, что дело унии провалилось, но некоторое время смотрели на это сквозь пальцы, - достаточно было формальной лояльности императора, казалось, стерпится - слюбится. Положение изменилось при новом папе Мартине IY, недолюбливавшем «схизматиков». Он отлучил Михаила от церкви, кесарь тут же запретил поминать его имя при богослужении. Окончательно Лионскую унию упразднил сын и преемник Михаила Андроник II Палеолог. Он созвал в 1283 году в Константинополе церковный собор, который осудил главное римское заблуждение – filioque, то есть симметрию в Троице, исхождение Духа Святаго не только от Отца, но и от Сына. Народ ликовал, но социально-мистическое приключение имело свои последствия. Исходные начала симфонии, того союза императора и Церкви, которым крепилась византийская государственность, были подорваны. На кесаря взирали теперь с осторожностью: «как бы чего нового не придумал»… …Спустя полтора столетия Иоанн YI (1425-1448) вернулся к идее Унии от отчаяния, хотя и сам, скорей всего, не слишком верил, что помощь из Европы спасет Византию, задыхающуюся в османском кольце. Как бы то ни было, ему мнилось, что это последний шанс. Папа Евгений IY предложил созвать Вселенский Собор и на нем, «в духе братской любви», решить дело единения. На Собор предполагалось пригласить европейских королей, всех тех, кто получил корону из рук римского первосвященника, чтобы выработать одновременно и план военной операции против турок. Евгений оплачивал проезд всех православных архиереев и самого кесаря в Феррару, - у греков в ту пору просто не было денег. Собор открылся 8 октября 1438 года. Из западных монархов никто не явился, так что известная часть византийского политического проекта тут же провалилась. Опять спорили о filioque. Греческие отцы во главе с Марком, митрополитом Эфесским, представлявшим Иерусалимскую патриархию, доказывали, что исхождение Святого Духа от Бога Сына – самовольное добавление к Символу веру, что запрещено постановлениями Третьего Вселенского собора. Латиняне возражали, что filioque не дополняет, а только раскрывает богословский смысл Символа. Так, в ожесточенных словесных схватках прошло пятнадцать заседаний. Неуступчивость епископов раздражала императора, которому было не до богословских тонкостей, - надвигалась война. Папа же принялся за старую римскую забаву, - начал ограничивать денежное довольствие противников унии. В его действиях присутствовала своя логика. «Понаехали сюда за мой счет, и еще упираются», - ворчал Евгений. В довершение всех бед, в Ферраре началась чума. Собор был перенесен во Флоренцию. Тут один из самых авторитетных греческих иерархов, Виссарион, епископ Никейский, начал склоняться к унии. Все греческие отцы, кроме Марка Эфесского, дали себя убедить, и, наконец, был подписан Акт об объединении Церквей. Папа признавал «равночестность» обоих обрядов, и восточного, и западного, но настаивал на латинском Credo и своем первенстве над восточными патриархами. Узнав, однако, что Марк не подписал Акта, Евгений только вздохнул: «Мы опять ничего не сделали». Но начинать все заново не было уже никаких сил. Греческим епископам приготовили роскошный корабль и с некоторым облегчением отправили их в Константинополь… Римский понтифик как в воду глядел, - на православном Востоке дело унии заранее было проиграно. Едва ромеи ступили на берега Золотого Рога, стало ясно, что Марк Эфесский не останется в одиночестве. Унию отвергли настоятели крупнейших православных монастырей, прежде всего, насельники Святой горы Афон. Московский митрополит Исидор, поддержавший Виссариона во Флоренции, был не только с позором изгнан со своей кафедры, но и заточен на Москве в тюрьму, откуда чудом бежал в сторону польской границы (в 1452 году он будет служить в опустевшей Святой Софии униатскую литургию, а закончит свои дни «кардиналом Исидором Русским»). Греческие епископы, вернувшись в Константинополь, один за другим стали отказываться от унии, объясняя свою подпись под Флорентийской декларацией обычным малодушием. Наконец, в 1443 году в Иерусалиме был созван собор, на котором патриархи Александрии, Антиохии и Иерусалима торжественно отлучили принявших унию священников и мирян от Церкви… И, хотя Иоанн Палеолог возводил на патриарший престол в Константинополе одного за другим сторонников Флорентийского акта - епископа Митрофана Кизикского и своего духовника, яростного публициста Григория Мамму, - это только вредило делу. В конце концов, не дождавшись помощи с Запада, кесарь и сам охладел к сомнительному предприятию. Наследовавший ему младший брат, последний византийский император Константин XI, не желая вмешиваться в церковные дела, разрешил в 1450 году провести в Константинополе очередной собор. Итог его был ясен - восточные патриархи еще раз осудили унию. Горожане, далекие от богословских споров, окончательно запутались, и знать не знали, с какой стороны благодать, а с какой погибель. Понятно, сколько слухов, толков и пророчеств самого мрачного свойства гуляло в такой среде… В 1452 году последний раз униатское духовенство служило в Константинополе. В 1452 году последний раз проклинали его черноризцы и поносили уличные торговцы. А потом пришли турки… 5. Джованни Джустиниани Лонго – генуэзский капитан, пратостратор Византийской империи. Вместе со своим отрядом, по одним сведениям в 700, по другим в 2000 человек, пришел на помощь осажденному Константинополю. Командовал обороной сухопутных стен. Сражался отчаянно, но 29 мая был ранен в грудь, то ли шальной пулей, то ли осколком турецкого снаряда. Генуэзские солдаты стали выносить его с поля боя; византийцы же, увидев смущение в их рядах, побежали, что и предрешило падение города. Генуэзцам на своем корабле удалось прорвать турецкое кольцо и добраться до Италии. Но Джустиниани так и не пришел в себя, он умер на родине, в июне 1453 года. 6. Никейская империя, Латинская империя. 12 апреля 1204 года рыцари-крестоносцы, действовавшие по наущению папы Иннокентия Ш и венецианского дожа, 90-летнего Энрико Дандоло, вмешались в византийскую гражданскую смуту, вероломно нарушили заключенные ими же соглашения и взяли штурмом Константинополь. Вот что пишет об этом кошмаре историк Никита Хониат: «Таким образом… беззаконничали западные войска против населения Христова, не оказывая решительно никому ни малейшего снисхождения, но всех лишая денег и имущества, жилищ и одежд, и совершенно не оставляя тем, кто имел, хоть что-нибудь!.. И вот это так называемые ревнители, поднявшие на плечи крест и многократно клявшиеся им и словом Божиим проходить христианские страны без кровопролития!» …Крестоносцы вели себя в Константинополе, как злые дети, которые попали в чудесную сказку и крушат все подряд, не понимая, как оно тут замысловато устроено. Вслушаемся в их собственные свидетельства: «В течение многих веков никогда не находили столько добычи в одном городе. Всякий брал себе дом, какой ему было угодно, и таких домов было достаточно для всех», - а всего крестоносцев было где-то 30 – 50 тысяч («Мемуары» маршала Шампани Жофруа де Виллардуена). «Пилигримы разглядывали громадность города, и дворцы, и богатые аббатства, и богатые монастыри, и великие чудеса, которые были в городе; они долго дивились этому и особенно сильно дивились монастырю святой Софии и богатству, которое там было… Нашли два куска креста Господня толщиной с человеческую ногу,.. и потом там нашли железный наконечник от копья, которым прободен наш Господь в бок, и два гвоздя, которыми были пробиты его руки и ноги…» (Роббер де Клари «Завоевание Константинополя»). Так они разбирали и увозили с собой все, что только могло показаться им ценным, а всякие благоглупости, вроде античных книг, которые надо было еще прочесть, выбрасывали и сжигали... …На месте былой Византии горе-рыцари основали Латинскую империю, но она не смогла стать даже пародией на державу ромеев. Гелена Гринева очень точно описала всю неуместность людей Запада на развалинах ими же разграбленной греческой столицы: «Запад, расчленив птичку, но так и не найдя механизма, который заставляет ее щебетать и порхать, со скукой и недоумением отвернулся». …Греки не сдались. Они ушли в Азию и создали три государства, просуществовавших несколько десятилетий. Потомки Андроника Комнина обосновались в окрестностях Трапезунда, Дуки Ангелы – в горах Эпира, и, наконец, большая часть константинопольской аристократии бежала в Никею и Смирну, где провозгласила правителем Феодора Ласкариса. Это небольшая, но внутренне сплоченная страна была названа Никейской империей. …Приемникам Феодора Ласкариса, Иоанну Ш Ватацу и Михаилу YIII Палеологу постепенно удалось отвоевать для Никеи почти все земли латинян. Рыцари оказались зажаты в своей разграбленной столице. В начале июля 1261 года никейский военачальник Алексей Стратигопул подошел к стенам Константинополя с небольшим отрядом и, увидев, что город почти никто не защищает, легко занял его. 15 августа Михаил YIII уже короновался в Святой Софии… 7. Филофей – старец и игумен Трехсвятительского Псковского монастыря. Именно он первым на Руси оживил идею «блуждающего Рима», всегда присутствующую в православном мире и обретшую силу пророчества после падения Византии. В 1522 году Филофей писал дьяку Мисурю Минухину, служившему при дворе Василия Ш: «…Святая Вселенская Церковь вместо Рима и Константинополя сияет светлее солнца в Москве. Два Рима пали, третий – Москва стоит – а четвертому не быть. Все Христианские Царства пришли в конец и сошлись в одно Царство нашего Государя; все христианские Царства потопишася от неверных, только Царство одного нашего Государя благодатию Христовою стоит. Подобает Царствующему Великому Князю держать это с великим опасением и обращением к Богу, и уповать не на золото и богатство исчезающе, но на дающего всего Бога". 8. Последнее на земле православное царство. Преподобный Серафим Саровский пророчествовал, что в последние дни на Руси будет восстановлено православное царство, хотя и ненадолго… Царство это будет наследовать всем христианским государствам, когда-либо существовавшим в истории, и возьмет от них самые лучшие черты… …Уже после событий 1917 – 1918 гг. появились предсказания, что царствовать на этой «последней» Руси будет воскресший государь Николай Александрович, а патриархом станет сам святой Серафим… …В своеобычном ключе эта же тема аранжирована в романах Юлии Вознесенской «Путь Кассандры или приключения с макаронами» и «Паломничество Ланселота». 9. Ксиропотам. Ксиропотам, то есть Сухоречный монастырь, одна из древнейших Афонских обителей. Предание гласит, что монастырь был основан в Y веке царевной Пульхерией. Тогда же был сооружен и главный собор в честь 40 Севастийских мучеников… При Михаиле Палеологе землетрясение разрушило большую часть монастырских зданий. Молва гласила, что Бог покарал монахов за их снисходительное отношение к унии, - насельники Ксиропотама, в отличие от других афонцев, не переставали поминать императора Михаила на литургии… В конце XY веке Ксиропотам еще раз горел, и на сей раз был реконструирован на личные средства османского султана Селима. В монастыре хранится прелюбопытная султанская грамота от 9 марта 1520 года, в которой сам Селим рассказывает о бывшем ему видении 40 севастийских мучеников, обещавших победу на поле брани, и благодарит общего Бога христиан и магометан за счастливый исход войны в Египте… 10. Афон. Святая гора Афон, узкий и длинный полуостров, вдающийся в Эгейское море, восточный из трех отрогов Халкидики, считается главным земным уделом Божьей Матери. На Афоне почти нет зверей и очень мало птиц, что удивительно, потому как вся гора покрыта пышной растительностью. Зато здесь много возделанных виноградников, а также фруктовых деревьев - груш, орехов, апельсинов, каштанов… В древности на Афоне было несколько греческих колоний – Дион, Олофисос, Фиссос, Клеоны, Аксофон… …Первые монастыри возникли на полуострове в эпоху Константина Великого. Ныне Афон – округ Греции и крупнейший мировой центр православного монашества, своеобразная монашеская республика с центром в местечке Карея. Тут расположены подворья всех двадцати афонских монастырей; до второй половины ХХ века каждую субботу бывал торг, а три раза в году – ярмарка. …Кстати, полную автономию и особый статус Афона признавала даже Османская Турция… ….Полуостров совершенно закрыт для женщин; нельзя появляться здесь и животным женского полу (как это правило соблюдается, честно говоря, ума не приложу… разве что Промыслом Божиим…). …В поздневизантийские времена (начиная с XII века) афонские монастыри играли заметную роль в духовной и интеллектуальной жизни империи. Афон не только отрицал любую попытку сближения с Римом, но и выступал против всякого активного действия вообще; глядя на слишком жаркую агитацию, какого бы направления она ни была, афонцы и по сей день с улыбкой приговаривают: «На все воля Божья!» 11. Пушка Урбана. Историю с пушкой Урбана смакует архимандрит Тихон (Шевкунов) в своем нашумевшем фильме «Гибель империи. Византийский урок» (авторский текст к фильму можно посмотреть здесь). Она – своеобразный символ всей ленты архимандрита, так как идеально ложится в стиль желтой прессы 90-х годов, где-то между «Мегаполисом» и «Совершенно секретно»… …Венгр по происхождению, знаменитый литейщик Урбан, был выучеником византийских мастеров. Придумав пушку, примерно в полтора раза больше нашей Царь-пушки, которая при этом еще и стреляла, он обратился к Константину. В византийской казне, однако, денег не хватило, а константинопольские богачи не дали ни гроша. В итоге Урбан переметнулся к туркам. …Мехмет, в свою очередь, не стал скупиться. Невиданное до той поры орудие Урбана палило по константинопольским стенам. Возможно, целилась пушка плохо, и эффективность ее была невелика, но пугала она отчаянно… 12. Лука Нотара. Лука Нотара (или Нотарис) – адмирал флота и мегадука (первый министр) империи, был долгие годы вождем туркофильской партии. Марксисты не преминули бы заметить, что туркофилы выражали интересы греческой буржуазии, раздосадованной влиянием, которое получили венецианцы и генуэзцы в торговле и хозяйственной жизни Константинополя. …Некоторые писатели приписывают Луке знаменитое высказывание: «Лучше увидеть в Святой Софии турецкую феску, чем латинскую тиару». На самом деле это было расхожее словцо, и первый раз его обронил кто-то из патриархов, где-то за полстолетия до описываемых событий. …Справедливость восторжествовала, измена была наказана. Луке довелось полностью насладиться плодами своих политических интриг. После того, как турки заняли Константинополь, Мехмет обласкал его, побывал дома, мирно беседовал с женой и планировал сделать первым константинопольским градоначальником. Однако султану приглянулся младшенький сын Натариса, газелеокий красавец Андроник. Он пожелал забрать его в свой гарем для мальчиков, - Лука с негодованием отверг заманчивое предложение. В итоге мегадуке с позором отсекли голову, для острастки казнили еще и старшего сына его, Георгия, а четырнадцатилетнего Андроника-таки увели в гарем, - только без планировавшихся в связи с этим празднеств и почестей. 13. Юлиан Отступник (361–363). Юлиан Отступник был одним из главных героев легенд и детских «страшилок», распространявшихся столетиями в Византии. Считалось, что тень императора бродит по стране, а за ним – все греческие боги, то есть самые страшные бесы, скопом. Защекочут, зацелуют, заманят в подземелье, откуда нет выхода… Рассказывали, что тень Юлиана трижды являлась византийским императорам. Льва Ш, Исавра, он умолял пощадить иконы, дабы люди могли молиться живому лицу, а не абстрактному божеству, убивающему любовь. Никифора Фоку просил приветить павликиан, этих еретиков-гностиков, утверждая, что они, гонимые отовсюду, всегда будут более благодарными поданными, чем монахи, убежденные в собственной правоте и готовые глотку перегрызть за абстрактные словеса. Наконец, Михаила YIII, Палеолога, он уговаривал лично отправиться в Лион и завершить там дело унии. Виссарион Никейский, епископ-отступник, воин, опытный в магии, - как он сам не раз именовал себя в письмах друзьям, - постоянно собеседовал с Юлианом, и, якобы под его диктовку, записал пронзительные латинские стихи: «О славе былой ни слова, померкла эллинов слава», - которые в конце 40-х – начале 50-х годов XY века широко ходили в списках по Константинополю. 14. Андроник Комнин (1183-1185). Император Андроник Комнин - блистательный полководец, патриот, авантюрист и любовник. Чисто ренессансный тип, живший лет на сто – сто пятьдесят раньше самого раннего Ренессанса, он по яркости и непостижимости своей жизни оставил далеко позади и Лоренцо Великолепного, и Чезаре Борджиа. Судьба одного из самых романтичных персонажей мировой истории – настоящий подарок для голливудского сценариста или исторического писателя, но на Западе до сих пор боятся и стесняются правды о Византии, - слишком убогими на этом фоне могут показаться западноевропейские герои и их патентованные драмы. 15. Григорий Палама, епископ Фессалоник (1296–1359). Знаменитый исихаст и церковный деятель, св. Григорий Палама ушел в монастырь в юности, и долгие годы подвизался на Афоне. В спорах, поначалу с ученым монахом Варлаамом, а потом с историком и философом Никифиром Григорой, он доказывал вечную и нетварную сущность Фаворского света. Христов Свет Палама считал самим Богом, и полагал, что в Боге существует «нераздельное различие» сущности и энергии. Он утверждал: «Пусть Бога нельзя видеть и нельзя приблизиться к Его сущности, но ведь мы только Богом и живем. Значит, единый и нераздельный Бог в какой-то своей мере недоступен, а в какой-то другой своей мере доступен; причем Бога, в меру его доступности, иными словами, в меру его действия на нас, тоже нужно считать Богом, вечным и несотворенным». Несмотря на то, что св.Григорий был плодовитым писателем, участвовал в бесконечных диспутах то на Соборах, то в императорском дворце, -- он никогда не полагал, что словами возможно в полноте выразить Творца и сотворенный им мир. «Не в именах суть вещей, а наоборот, в вещах суть имен», - настаивал Палама. Истина открывается нам не через слова и логические конструкции, как того хотели бы западные богословы, и тем более не через символы и знаки, как это мнится высокоумным неоязычникам, оккультистам и прочим «мистикам» левой и правой руки. Она познается на личном духовном опыте, и в основе его то самое «умное делание», «священное безмолвие», на защиту которого и был призван наш святитель. ….Жизнь Паламы меньше всего напоминает безмятежное бдение отшельника, сознательно удалившегося от треволнений беспокойного мира. Он пережил нескольких императоров и патриархов, попадал в немилость, сидел в тюрьме, был виновником тюремного заключения своих противников, - и закончил дни на епископской кафедре города Фессалоники, к округу которой номинально принадлежал Афон. «Есть некоторые пределы моря, - проповедовал он, - которые прокармливают великих зверей; плавающие в тех пределах поэтому подвешивают к своим кораблям колокольчики, чтобы пораженные их звоном звери бежали. Море нашей жизни тоже кормит многих и даже более жутких зверей, я имею в виду дурные страсти и хозяев их – лукавых бесов. Переплывает же это море как некий корабль Божия Церковь, а вместо колокольчиков у нее есть духовные наставники, чтобы священным звоном их учения она могла отгонять духовных зверей… И мы, прилежно переводя буквы в дух, будем звенеть для вас…» …Почти сразу же после смерти Паламы мощи его, помещенные в кафедральном соборе Святой Софии в Фессалониках, начали чудотворить; исцеления случались и у икон, которые писались с него еще при его жизни. В 1368 году, на Пятом Паламитском соборе (на четырех предыдущих Палама защищался сам) патриарх Филофей причислил Григория к лику святых. С тех пор ежегодно, в неделю Торжества Православия (Вторая неделя Великого поста) свершается память его, «великого подвижника, защитника веры и благочестия, непоколебимого столпа Православной Церкви и соревнователя святых апостолов и святых отцов вселенских»… 16. Варлаам Калабрийский (1290-1348). Варлаам – ученый грек из г. Семинары в Калабрии, блестящий знаток Евклида, Аристотеля, Платона и Птолемея, учитель Франческо Петрарки, первый и самый неудачливый соперник Григория Паламы в т.н. паламитских спорах. Лосев называет его «кантианцем XIY века. Варлаам особенно настаивал на «таинственности и непознаваемости» Бога, а все разговоры о присутствии Святого Духа, молитвенной благодати, энергиях и пр. честил «бабским лепетом» и «развращенностью чувственной сферы». Афонское подвижничество он осуждал, как ведущее к погибели, обличал монахов в том, что они «считают Писание - бесполезным, а науку - вредной», обзывал исихастов «обманщиками» и «омфалопсихами» (пупоумными, вечно глядящими на свой собственный пупок). Его современникам, константинопольским грекам, такой взгляд показался богохульным хотя бы потому, что Варлаам выступал «с размышлениями и геометрическими доказательствами» там, где полнокровно властвовала тысячелетняя традиция… …10 июня 1341 года, на одном из Соборов, которые каждый год в присутствии императора созывались в Святой Софии для обсуждения острых богословских вопросов, был заявлен диспут между Варлаамом и Паламой. Варлаам уличал своего соперника в богомильстве, и тем самым становился подобен доносчику, - обвинение в ереси было сродни в Византии политическому навету. Однако Палама, затребованный на диспут через церковные власти Фессалоник, как виноватый или, по меньшей мере, подозреваемый, явился не один, а с десятком сторонников-единомышленников. К тому же он привез с собой так называемый Святогорский томос, общее исповедание веры, подписанное афонскими монахами. Против совокупного мнения насельников Афона столичные богословы были бессильны, и Варлаам в один миг превратился из обвинителя в обвиняемого. Он вынужден был принести покаяние; но, едва выйдя из храма в город, стал кричать на каждом перекрестке, что на диспуте «все было подстроено» и мракобесы-черноризцы даже и не попытались его понять и выслушать… …Как это часто бывает, уязвленное самолюбие оказалось сильнее всех прочих расчетов и привязанностей. Несколько месяцев спустя Варлаам бежал из Константинополя в Авиньон. Там он принял унию и, по протекции Петрарки, был хиротонисан во епископы, где-то в глуши Неаполитанского королевства... 17. Константин Палама и его семья. Константин Палама, отец св.Григория, принадлежал к одному из знатнейших константинопольских семейств. Он был другом Андроника II Старшего (1282 - 1328) и учителем Андроника Ш Младшего (1328 – 1341). Даже среди близкого, почти домашнего круга константинопольской аристократии Константин выделялся редкой независимостью суждений и чувством собственного достоинства. Андроник мог сколько угодно убеждать, молить, гневаться, - если Палама не был с ним согласен, то никогда не уступал. Об этой его твердости в Константинополе складывали легенды… Но были в его характере и странности, которые тут же вошли в анекдот. Константин слыл забывчивым и на редкость рассеянным мужем. Порой, на заседаниях синклита, когда спрашивали его мнения, он как бы пробуждался от полузабытья и просто не понимал, о чем идет речь. Ему приходилось объяснять все с самого начала. Кесарь Андроник нисколько не возмущался такими странностями своего любимца, а напротив, ставило его другим в пример, и часто говаривал: «Да, Палама сегодня забывчив, но не от легкомыслия или недостатка серьезности, а более вследствие стремления и напряжения углубиться в самого себя, от умственного делания, от желания приковать свой ум к молитве и к Богу»… …По свои воззрениям Константин Палама был настоящий «зилот», то есть принадлежал к той византийской партии, которая настаивала на внедрении монашеского взгляда в повседневный быт и политику империи. Нам трудно даже приблизительно представить, какое место занимала любовь к Богу в жизни человека такого духа и такой культуры. Приведем только один пример. Даже самые близкие друзья порой упрекали Паламу-старшего в том, что он недостаточно тепло относится к своим детям, почти не ласкает и не балует их. Предание донесло ответ Константина: «Я и сам этого хочу, дорогие мои. Да и влечение сердца, и прирожденное чадолюбие подстрекают меня к этому. Но боюсь привыкнуть, не обратилось бы подобное отношение к детям во мне в постоянное свойство, и потом я был бы вне возможности перенести легко и со стойкостью потерю их, так как возможно некоторые из них умрут раньше своих родителей, - час смерти ведь неизвестен. Поэтому вот я и стараюсь держать себя далеко от привычки и привязанности к своим детям, чтобы, когда Божиим велением настанет час разлуки, не оказаться совершенно к тому неподготовленным, не явиться чадолюбивым более, чем боголюбивым. Ибо за сим, по необходимости, всеконечно последует и великая, удручающая скорбь, равносильная чрезмерной привязанности и сильной любви к детям. Далее, за столь сильною, неукротимою печалью следует опасность неблагодарности к Богу в словах и в делах, а кто из желающих оставаться истинно благочестивым может не устрашиться этого и не будет стараться всячески избегать всякой заботливости о земном и привременном?»… …При всем при том, у Константина и Кали Палама было семь человек детей. Старший, Григорий, после смерти отца и матери стал главой семьи. И, хотя учился он в Императорском университете, а не в Патриаршем училище, пример отца оказался для него слишком уж заразительным. В отличие от своего родителя Григорий захотел быть последовательным, не утруждать себя государственной карьерой и придворным этикетом, и, если уж выбрал монашескую философию и образ жизни, то и идти в монастырь… …В ту пору будущему святителю едва исполнилось двадцать лет. По закону следовало устроить своих чад и домочадцев, - как никак никто не отменял его ответственности за ближних своих. Однако с ближними не возникло никаких трудностей… «Он постарался убедить всех домашних, и мужчин, и женщин, отречься от мира и ото всего мирского и возжелать божественного мудрствования, то есть жизни ангельской; убедил к этому же и ближайших сродников… И затем, когда он отторг их всех от превратностей тленного мира, водворил их в монастырях и по принятии ими ангельского образа поручил каждого под начало и руководительство духовному отцу, - то и сам, запасшись таким богатством добродетели, оставил дом вместе со своими двумя братьями и удалился из отечества для осуществления купли большей, совершеннейшей, сверхъестественной» (Филофей, патриарх Константинопольский. «Житие святителя Григория Паламы»)… 18. Храм Влахернской Божьей Матери. Влахерны – район в Константинополе, в западной части города. Варфоломей пришел помолиться в церковь, где пребывал чудотворный образ Богородицы, сопровождавший императора Ираклия в походе против персов. Икона эта считалась покровительницей победоносного воинства и христианской жертвы на поле брани. После падения Константинополя она попала на Афон, а в 1653 году была подарена царю Алексею Михайловичу… Существовал во Влахерне еще один, более знаменитый Богородичный храм, построенный императором Львом Великим. Главной его реликвией были ризы Пречистой Девы Марии, принесенные из Палестины. Храм сгорел где-то лет за двадцать до описываемых событий, и пожар этот стал одним из самых страшных предзнаменований, когда бы то ни было ужасавших жителей Константинополя… С Влахернским храмом Пресвятой Богородицы связан один из самых знаменитых православных праздников – Покров (1 октября). В тот день язычники-варяги шли на приступ Константинополя. Св.Андрей Юродивый и ученик его Епифаний увидели во время всенощного бдения на воздУхе Божью Матерь с сонмом святых, молящуюся о мире и распростершую свой омофор над христианами. Тогда греки уверовали в чудо, и враг был отражен. 19. Нестор Искандер. Русский писатель XY столетия, Нестор «измлада был взят и обрезан» и весной 1453 года сражался на стороне турок. Тем пронзительней его «Повесть о взятии Царьграда турками», которую он завершает словами «Да не умру в поганой сей вере». Об одном из страшных знамений, предрекших падение Великого Града, Искандер говорит так: «В 20 же первый день маиа, грЂх ради наших, бысть знамение страшно в градЂ: нощи убо против пятка освЂтися град всь, и видЂвше стражи тЂчаху видЂти бывшее, чааху бо—туркы зажгоша градъ; и вскликаше велием гласом. Собравшим же ся людЂм мнозем, видЂша у великие церкви Премудрости Божиа у вЂрха из вокон пламеню огнЂну велику изшедшу и окружившу всю шею церковную на длъгъ час. И собрався пламень въедино, пременися пламень и бысть, яко свЂт неизреченный, и абие взятся на небо. ОнЂм же зрящим, начаша плакати грько, впиюще: «Господи помилуй!». СвЂту же оному достигшу до небесъ, отврьзошася двЂри небесныя и, приявше свЂть, пакы затворишася». «В двадцать первый же день мая за грехи наши явилось страшное знамение в городе: в ночь на пятницу озарился весь город светом, и, видя это, стражи побежали посмотреть, что случилось, думая, что турки подожгли город, и вскричали громко. Когда же собралось множество людей, то увидели, что в куполе великой церкви Премудрости Божьей из окон взметнулось огромное пламя, и долгое время объят был огнем купол церковный. И собралось все пламя воедино, и воссиял свет неописуемый, и поднялся к небу. Люди же, видя это, начали горько плакать, взывая: «Господи помилуй!» Когда же огонь этот достиг небес, отверзлись двери небесные и, приняв в себя огонь, снова затворились». Смотрите также: - "Паламитская повесть" версия 1.2 - "Паламитская повесть" версия 1.0 - "Паламитская повесть" версия 0.1 - История сюжета - Османия: фантазии на исторические темы |
|
|