Грэг Гринн
ВЗЯЛАСЬ
Не знаю до сих пор, бль, откуда она взялась. Я в школе учился, в 913-й, вернее уже заканчивал. У нас с пацанами излюбленное было место - девчачий сортир. Там, во-первых, всегда чище, чем в нашем, во-вторых, висела туалетная бумага, а не порватые листочки от газеты, их нам уборщица подсовывала, сука старая, нах. А еще потому что туалет закрывался изнутри - вся комната с кабинками, и можно, хоть до усрачки, курить и подрачивать. Чем мы и занимались, когда ни с того, ни с сего, вдруг отпрашивались у училки, типа "Можно выйти?". Мы даже рисовали с парнями график кому когда и через сколько минут после звонка на урок выходить, чтоб обидно не было. Несколько раз нам удавалось скипывать по двое в самом начале занятий. Например, скажем, пишу я однокласснику: "Идём в Мавзолей Ленина?", то есть L&M покурить, передаю незаметно записку, а если учителя и перехватывали, то ничего особенного в ней не находили, одна доже похвалила, ду-у-ура. Он, естественно, соглашался, а преподавателю говорили, что "ой, Вы знаете, такая-то такая, мы совсем забыли, нас трудовик просил доску прибить в кабинете математики". Ну и уёбывали. А контрольные все сшибали на хуй нашу очерёдность, график нужно было переписывать, мы очень расстраивались, поэтому получали обычно трояки и двойки; ну, может, иногда случалось удачно списать, и то без ошибок не выходило, как назло, бль. Ну дак вот. Спросился я как-то туда, один, и совершенно невинно, без задних мыслей, хотел просто покурить. Захожу, замкнул дверь, забурился в кабинку около окна, чтоб уж наверняка, если кто и взломает снаружи, так я хоть бычок успею смыть в толчке и сказать, что ошибся дверью, уж звиняйте. Уселся, короче, задымил. А там не нормальные кабинки, а ширмы такие, полтуловища видать. Смотрю, бль, по соседству ноги в чулках белых сеточкой, а кто эти чулки носил все в школе знали: самая что ни наесть блядина, из параллельного класса, Светка Сапунова. Правда из всей школы она переспала только с каким-то пятиклассником, девственности, типа, лишила, но и это - только по слухам. А тусовалась Сапунова в основном со взрослыми мужиками: со строителями молдавскими, с хулиганами, просто каталась на мопеде с каким-нить долбоёбом. Мы, понятное, дело, обзавидовались, и между собой объявили на нее охоту. Её же, сволочь такую, никогда нельзя было поймать одну, всегда с кем-нибудь да шемоналась: подружки многочисленные пищалки, то, опять-таки, лбы здоровые. А нам непременно её хотелось, потому что у Светки была огромная задница, сиськи до пупка и толстые ноги: как раз для голодающих Поволжья. Она шастала перед носом, переливалась, как холодец свиной, и мы не могли её даже полапать или ущипнуть. Ну, и, как ты себе представляешь, что я подумал, когда заметил в соседней кабинке эти ноги. Она уже пожурчала, как следует, спустила воду, щелкнула шпингалетом и заливалась вовсю: "Да кто же это у нас там курит? А-а-а? Юлька ты? Или Багрова? (Я шмыгнул носом.) А поделиться?" Тут-то я и раскрылся (у неё аж рот её огромный раззявился, орать решила, но тут же передумала). И давай я её за руку хватать - к себе поближе, потом за талию её немеренную ухватился - с понтом, поймал, прислонил к дверце… Гляжу, Сапунова, дёргаться перестала да вырывалась Света, это, видно, так - для куражу. Я даже сначала растерялся: что - вот так просто? А как же прежняя наша охота за нею? Потом спохватился, что она может снова передумать, и - "вставил по первое число". Это я так потом всем рассказывал, но, что-то я сомневаюсь, что тогда всё было отлично: всё было в первый раз. А не по первое число. Ну это ладно. А что было пото-о-ом… Она поправила свои чулки, отряхнула юбку, потянулась, как будто с утра, скрестила руки вот так, на своей большущей груди, и уставилась на меня, стерва, нагло так уставилась, так, что мне пришлось отвернуться. Я решил на неё покуда забить, оторвал от рулона кусок бумаги, стал брюки оттирать. Сапунова всё это время, я знал это затылком, пялилась на меня. Потом, чувствую, притянула меня сзади за пояс спущенных штанов, стой, говорит, ну-ка, ну-ка, говорит. И как заржёт, дрянь. Стоит, сволочь, таращится и хохочет, даже пальцем показывает... К концу учебного дня пальцем на меня показывала почти вся школа, по крайней мере, старшеклассники - точно. Ещё кричали: эй, Хвощ, покажи-ка нам свой секрет, ну, Хвощ, ну не прячь, нам же тоже интересно, ну пожалуйста. Крикуны эти моим друзьям ничего не объясняли: друзья - всё-таки, их обидеть - как меня, или меня - как их. В общем я, как полный лох, добрался до дому, весь красный от стыда, причем я не понимал, чего мне смущаться, вроде бы радоваться надо: какой день-то выдался!.. Сапунова, всё-таки, прямо в школьном туалете, а не какая-нить тощая и пьяная проблядь на вечеринке в честь 23 февраля. Мама, как всегда: "Всё нормально, сынок?" Нормально и ладно. Для нее этого ответа было вполне достаточно. Я поужинал и сел в своей комнате тупо дожидаться старшего брата, чтобы задать ему парочку вопросов про женские реакции и о том, что вообще думают девушки о мужских задницах. Дождался-таки на свою голову! Пришёл, мало того, что в жопу, так еще и не один, с какой-то страшилой намазанной в вязаном берете с пипкой на макушке (терпеть такие не могу!). Пришлось ждать, покуда он и её выпроводит.
"Ну, что ты, Диман, ничего они не думают о наших с тобой задницах, они не об этом думают, они вообще не думают, понимаешь? Ты видел эту. Ты считаешь, что у неё хоть как-то башка варит?" И так далее, и так далее, брат трындил часа полтора. "А может, что-то с моей не так?" - попытался я вставить хоть слово, на что меня развернули, повертели, и ответили, дескать, разве что внутри.
- Посмотришь? - Умолял я его.
- Что - внутрь? Ты обалдел? - Он, кажется злился.
- Ну, хотя бы так, на глазок, вдруг у меня там лишай?
Он сначала поморщился, но после сказал, ладно, родственники всё-таки, далась тебе твоя жопа и тому подобное.
Я приспустил штаны (так и не переоделся со школы), он наклонился, чтобы, наконец, сказать своё мнение, и через пару (максимум - пять) секунд катался уже по полу, держался за свой живот, икал, трясся, гоготал.
А каково мне было, скажи на милость! Сначала придурки из школы, потом собственный, родной, между прочим, брат.
- У тебя там… Марш в ванную! И быстро к зеркалу задницей! У тебя на ней…
Я опять сделался красным и стыдным, вылетел из комнаты, как пробка из шампанского.
Боже мой, милый Господи, суки рваные, - откуда же она у меня взялась, пакость-то эта, какая падла, бль, до этого додумалась, нет, чтоб триппер какой или сифон, СПИД и того лучше, экзему вылечить можно, в конце-то концов!..
Хотите покажу?
У Дмитрия Хвощова на правой ягодице была обычная татуировка: два бородатых гнома в красных колпаках - один, спящий, лежит мордой вниз со спущенными шортами цвета австрийского неба (чуть-чуть белёсое), другой же (точная копия первого) стоит над ним и, довольный, ссыт ему на задницу, капли в сторону, - очень правдоподобно. И чё так переживать, спрашивается?
опубликован в разделе 26/11/2оо2 |
наверх |
