От публикатора (2007)
     
     Общество, цинически отбрасывающее любые идеалы и принципы, не хочет знать иного царя, кроме работодателя, иной власти, кроме власти банковского счета и пластиковой карточки. Забавно, что теперь, в дни возрождения всех и всяческих религий, напрочь забыто одно, едва ли не центральное изречение Иисуса: "Скорее верблюд пройдет сквозь игольное ушко, нежели богатый войдет в Царство Небесное".
     Тридцать лет тому назад мир еще был иным.. Речь шла о выборе между преступной противоправной свободой и повсеместно уважаемым, уверенном в завтрашнем дне послушанием. И тогда, в 70-е - 80-е г.г. многие решались на личный путь, на единственно правильный путь. Этот путь не означал отказа от служения другим, не означал самозамыкания в своей "экологической нише" - просто было неприятие советской социализации и европеоидного диссидентства. Мы не одни шли по этой дороге, сходные процессы происходили в Европе и США: мечта о потерянном рае нашла себя в хиппиленде. Пусть порой искусственно, но без интеллигентского и всегда потому пошлого презрения к счастью - жизнь достигалась здесь и сейчас и не откладывалась навеки. Возможно, это было единственное крупное религиозное движение современной эпохи, развернувшееся на глазах потреблядей или поглотителей товаров, - и потому не понятое и не разгаданное. Ибо существа эти слепы от рождения, как кроты. У них открываются органы чувств только в душных переходах мегамаркетов.
     В хиппиленде же была изобретена или вновь найдена единственная альтернатива рынку, купле-продаже, вообще деньгам, как всеобщему регулятору человеческих отношений. Это - общение, изживающее самоутверждение и следующее за ним необратимо отчуждение. Эффект достигался через полное отрицание суверенной и отдельностоящей индивидуальности. Из всех прав в первую очередь высмеивалось и выбрасывалось на свалку право человека на самого себя. Никакой корректности в отношении друг друга: я твой, ты моя и мы все вместе, и я настолько же волен распорядиться твоей правой рукой, как и ты - моим ухом. В отличие от пресловутых "общечеловеческих ценностей", провозглашающих автономию личности, хиппи первого и единственного призыва сделали ставку на открытость - и победили. Они никого не боялись и никогда не боялись уронить себя. В их жизни и судьбе, в их творчестве - единственная альтернатива миру травмированных ублюдков, которые все время скорбят, что менее сыты, чем их соседи. "Галлюцинаций нет, нет и иллюзий" - восклицают сегодняшние газетчики. "Нет видений, нет и видения", - ответит им житель хиппиленда, и будет тысячекратно прав, ибо что ему майя этого мира, если он сумел заглянуть за ее покровы.
     Взамен супермаркета и зоны, среднего класса и олигархии, взамен сетевых и ролевых игр мы предлагаем Ситуацию ТАВ.
     «Ситуация ТАВ» - второй манифест экзистенциальной группы «Дети подземелья», активно действовавшей в Москве в начале 80-х годов прошлого века. «Дети» были далеки от позднего классического хиппизма с его наивно-экологической повадкой. «Мы задушим вас в запахе наших цветов», - провозглашалось в их первом манифесте. Из такого андеграунда в асфальтовые джунгли, к системе и большому обществу выходили только с волчьим оскалом. И, наблюдая абсурдные игры «взрослых», обнажали источенные опиумом зубы, раскатывали губы в плотоядной усмешке. Хотели казаться опасными, и были опасны..
     
     
     
     

СИТУАЦИЯ ТАВ

(1985)
     
     А л е ф. Наступает время превращений. В мире произошли незримые, но радикальные перемены - от Нулевого Цикла теплотрасс, коммуникаций, Божьих бичей до третьего неба серафимов и разведспутников: вниманием не обойден никто. Каждый званый - избранный; всякий атом - меченый.
     Революция N9 свершилась, а теперь Декадансинг!
     Центр метафизического циклона переместился сюда - "к востоку от Солнца, к западу от Луны", в столицу 1/6 части тьмы, в середину февраля, в сердцевину ледяной карамели, похожей на слово "люблю", сплюнутое в шершавый снег, в беззвездно-пустую нутрь скудельной базарной копилки - и фиг-то получишь обратно свою денежку. Москва круглая и плоская, как карманные часы без циферблата (с дарственной надписью на неизвестном языке): гигантский, непрестанно работающий, тикающий адской машиной на весь окрестный космос механизм, в котором столь опасно жить, не соблюдая драконьих правил техники безопасности - без прописки, с документами призрака, ожидая ослепительного золотого выстрела Судьбы в затылок. При том (в следствии?) Советское Подполье - самое глубокое Подполье в мире! Иные нелегальные шизоиды так далеко убегают на месте (Бег на Месте - излюбленное физкультурное упражнение спортивных мам - тотальный эскейпизм + бытовая магия), что порою прячутся от безжизненного ока Всесоюзного Розыска в чужих снах или превращаются в собственные мимолетные галлюцинации. И в этом каменном котле, под тяжелой крышкой зимних небес, нечто клокочет и бродит, точно в больном каменном мозгу, источенном камнеедами и оранжевыми дорожными рабочими Раджниша, - алхимический состав бурлит, исходя, как паром, легчайшей, но ясной - адамантовая пыль - аурой; ибо вовремя брошенная в сосуд закваска делает свое дело. Время действия - накануне Конца Света. Место действия - Третий Рим. Главный Герой - ты, естественно.
     
     Д а л с т. Москва - город экзистенциалистский изначально, город перманентно пребывающий в пограничном состоянии, в силу своего географического и мистического расположения: точно бесконечно умирающий больной в каком-то космическом реанимобиле, летящем со сверхсветовой всеразрушительной скоростью неведомо откуда неведомо куда. Кто за рулем? Или бесконечные роды - "женщина рождает в муках" - откуда и возникает это мучительное ощущение русских, их вина и неопределенность, их эмбриональное ничтожество и эмбриональное (скрывающее в себе ВСЕ) величие. Москва - каменная вульва человечества. Столица полусуществующего государства, восходящего на "нет" - призрачный обитатель ее возникает световым фантомом там, где перекрещиваются лучи восхода и заката. Эта пустота души: пустота осенних лесов, весенних тундр, зимних полей, летней степи, - это состояние умирания-рождения, эта жизнь в пограничных областях человечества, и обуславливает то, что Россия, не создавая ничего своего, так готовно впитывает чужое - от Константинополя до Сан-Франциско - ассимилирует, придает какие-то совсем неожиданные формы, дает кров, пищу, жизнь (иную, словно посмотреть на мир сквозь призму: увидишь радужный осколочек рая). Запад оказался слишком легковесным, улыбчивым, изменчивым в липких садах конъюнктуры, чтобы сохранить свою векторность, свою неповторимую целеустремленность пламени - вверх. Историческая прямая утратила свою прямизну, затанцевала, как неверный график, превратилась в карандашную поллоковскую путаницу. Но Москва, тяжеловесная, как крепкий зад Федора Михайловича Достоевского, перевесила, в результате, на космических аптечных весах все эти прочие Столицы Мира - римы, парижи, ныо-йорки - радужные переливающиеся шарики, хохот, и сверкание, и свобода, и шелковая удавочка. Конец всему объявлялся там так часто, что даже умирать стало неинтересно. Да ну вас, право!
     Третий Рим принял беженцев Нiрруland'а.
     
     X е т. Европа - Европа Микки Мауса, а не Внутреннего Креста -просто не выдержит подполья, как не выдерживает поверенной тайны восьмиклассница или зрачкастый амфитаминщик, сожженным правдой языком выбалтывающий собственную смерть. Европа лишилась подполья, лишилась подвала и фундамента, высвеченная до подкорки сияющей витриной супермаркета. Эмпайр Стэйт Билдинг выстроен на песке. Впрочем, и бумажный тигр, отведавший человечины, становится опасным. Никакая культура не может быть экстравертной, ибо суть ее всегда составляет нечто невыговоренное, тайна (не в силу умышленного сокрытия, но в силу самой природы таинственного: что это за тайны, которые и существуют только для того, чтобы их разгадывали!). Слово, ставшее плотью, которое можно чувствовать, которое можно любить, но которое нельзя написать даже буквами секретного алфавита. (Обычно тайники устраивают в подполье). Америка - это обман; на самом деле, нет никакой Америки. Европа оказалась слишком доверчивой - бедная Красная Шапочка - и приняла навязанные правила игры, постепенно превращаясь в ослепительную рекламу несуществующего товара. Пока она еще держится: может быть как раз за счет этих мальчиков и девочек с цветами, мойками, свастиками, перманентами (последовательно) -о, страшная, благословенная, прекрасная, отвратительная - не свобода, нет - неконтролируемость пубертатного периода! За счет девиантов, блаженных или бесноватых, - порожденных неестественной средой гомункулов, делающих эту среду еще более неестественной - вива, психогерильеро!; за счет извращенцев, гениев, городских призраков, норовящих окопаться, спрятаться, скрыться, защититься - кастетом, поцелуем, слюнявой гримасой идиота. Но информационный шабаш врывается сквозной пробоиной телескрина в любой мозг. Апостольская формула "похоть плоти, и похоть очей и гордость житейская" сегодня звучит, как "Тоday news today". Торговля голубями идет вовсю (впрочем, среди них попадаются и птеродактили), и никто не опрокидывает столы и не гонит прочь валютных спекулянтов и биржевых маклеров, и не приходит, и не приходит. И то, что называют здесь Подпольем, оказывается лишь солнцезащитными очками. Подонки автоматически становятся сливками; Мик Джаггер зарабатывает очередной миллион. Боб Дилан (don't believe in Cimmerman) поет на фестивале. Аллеи Гинзберг по приглашению СП посещает Москву. Хорошо, что не по приглашению КГБ. Привет от московских хиппи, битничек!
     
     Х а ф. Что такое Подполье - кратко и емко - как миг вмещает вечность и плоть - Слово: Подполье - это, собственно, ты. Убежище Души. "Gimme Shelter" - рычит, и стонет, и молит, сатанея, преподобный Мик Джаггер, словно омерзительное и прекрасное насекомое, смертельно запутавшееся в бесконечно сложной электрической сети человеческих отношений. Чугунное обезбоженное небо тяжким убийственным прессом нависает над бесконечным городом Цивилизации - и только сыплет в темноте мелкий подмигивающий снежок. Здесь не происходит событий - только всплески статистических флуктуации, и мелкая черная бесовня цифири заполняет улицы и стогна земного града. Gimme Shelter! Но ты-я не случайная сумма человеческих отношений: нет, звук, ошибка, странная вибрация и лучистый всплеск зыбкой поверхности этого текучего, клубящегося мира - жив Господь! Мы зароем наш цветочный клад, нашу котомочку, туда - ниже уровней Метро и канализации, ниже морлоков, вглубь московского несуществующего и единственно реального одновременно Подполья, где только и возможно (несмотря на преисподние страхи, на подземных чудовищ, на упыриные стада, гнездящиеся во мраке) сохранить свою душу, свою личность, свое хриплое смертное: "Вот я, Господи!", что и есть формула свобод. Человек - это существование невозможного.
     
     М э н. Это нельзя назвать "контр-культурой", потому что всякое "контр" предполагает некое "про", а сделав такое предположение, рискуешь тут же провалиться в пустую полынью телеэкрана или увязнуть в свинцовом муравейнике газетных передовиц - обглодают ведь до сияющей наготы скелета! Это бой с тенью, и тень, в конце концов, пошлет тебя в краснозвездный нокдаун. Какое такое может быть "контр", если противник неуязвим высшей степенью неуязвимости - отсутствием. Это нельзя назвать субкультурой, потому что такое определение предполагает какие-то иные культурные уровни и сферы, но здесь - во всех направлениях - только разъятое мартовское небо, только мерцающий уровень горизонта, только стеклянные сферы неподвижных и вращающихся птолемеевых небес, перемалывающих мир - в Рай. Это нельзя назвать альтернативной культурой, потому что никакой альтернативы нет - "будь верен до смерти", позади Третий Рим. А ты ведь и пешка и игрок одновременно - абсолютно свободная воля игрока замыкается на абсолютное отсутствие свободной воли фигуры, и из этого короткого замыкания рождается единственная и мгновенная, как поцелуй, вспышка, озаряющая дольний сумрак мира (иногда ее еще называют жизнью). Это нельзя назвать параллельной культурой, потому что она не параллельна ничему, эта дерзкая прямая, разомкнувшая дурную бесконечность языческого круга (вот она - Европа Внутреннего Креста!), инфернального колеса истории, психологии, культуры - это нельзя назвать культурой вообще: - чтобы вонзиться в бесконечность, постоянно теряя себя, постоянно обретая себя, постоянно выходя за собственные пределы. Собственно, прямая - это и есть точка, постоянно выходящая за свои пределы (отсюда магия числа три - Сознание 3, Орбис Тертиус, Третье Искусство - как числа преодоления: я - 1, ты - 2, но 3 - это уже Он, посреди собравшихся Его именем). Это нельзя назвать культурой, потому что котомочка сознания не вмещает этого - и не только метафизика имеет место (эка невидаль - чудо), но метафизиология - недаром среди них так много наркоманов - то есть включение трансцендентного непосредственно в процесс жизнедеятельности. Для реалитиста сходить посрать - сакральный акт. Даже религией не назовешь это, потому что религия - только часть бесконечного в момент вечности.
     Так христианство не религия, точнее не только религия.
     Христианство - это улет!
     
     П с и. Ведь реалитист имеет дело не с частными реалиями, но со всей неописуемой Реальностью в целом: то есть полем игры становится не синтетическая, крайне отчужденная, сереющая на дальней границе утонченного до ветхости сознания сфера Изящных Искусств, карманный адорай, театр теней - тенью щетки тень кучера чистит тень кареты: вот ад - на цементной стене платоновской пещеры, но сама бесконечность мгновения. Реалитист (лайф-артист, виврист хиппи - всякий хиппи реалитист, хотя не всякий реалитист - хиппи, декаданс-рокер, кинический романтик - у невыразимого, как правило, много имен) имеет дело с невысказанным невозможным. Он танцует свою жизнь, вычеркивает ее, точно замысловатый иероглиф на дубленой коже нестарого еще мира. Иероглиф, который не обозначает ничего. Бога не видел никто никогда: Сын Человеческий, Он явил. Поэтому так ничтожна - количественно - его "культурная продукция", к вящему удивлению экспертов и аналитиков - за 20 лет безумной, волшебной, исчезающей тусовки: какие-то клочки, обрывки, пестрый сор, пепел (и только музыка, музыка, высвобожденная энергия музыки летит над гниюще-цветущим миром), и те, как правило, оцениваются превратно, ведь им, как дохлой дзенской кошке (в Москве существовала коммуна "Мертвые Кошки") цены нет. Ведь всякая "продукция реалитиста, в отличие от обычного профартиста, не есть цель и итог, но, напротив, всего лишь отходы его жизнедеятельности, которая и есть артефакт в себе. И, собственно, его "произведения" никак нельзя рассматривать в привычной перспективе: "хорошее" - "плохое", "профессиональное" - "дилетантское", "нравственное" - "безнравственное" - это все равно что перевешивать иконы из храмов в музеи и чудом превращать в почтовую открытку, ибо они осуществляются на куда более глубоких экзистенциальных уровнях (метафизиология!), где возможен уже лишь один подход - "существует" - "не существует". "Каковы же критерии?" - закусит губу растерянный перципиент (чтобы не сказать - потребитель), у которого все эти хипповые штучки вызывают род духовного несварения. Да, никаких. Брось ты это грязное дело, приятель: врубись и кайфуй!
     .
     Ц а д и. Врубись и кайфуй! Ведь это же формула истинной религии. Не языческое замкнутое кольцо "инферно", не удолбанный собственной мудростью Восток, не пресловутая Индия, заплутавшая в вечных потемках великого колеса сансары, из которого только один выход в нирвану, в небытие, в ничто, то есть как раз туда, куда бесконечно и тщетно стремится враг, отрекшийся Бога. Я всегда был и всегда буду - какая там сансара! Будто червь дальше от Бога, чем брамин, или святой ближе к Нему, чем убийца вдов и сирот. Евангельское: "Покайтесь!" и означает, собственно: "Врубитесь!" - неважно кто ты - благочестивый книжник или разбойник, по уши замаранный невинной кровью, позорно раскоряченный на древе казни. Бог всегда здесь - оглянись, любимый брат мой! Врубись - и сегодня же вечером ты будешь в Раю. Хитрые попы вовсе не заманивают нас в свои карамельные небеса обещанием вечного блаженства: вечное блаженство значит не больше эритроцита или женской слезы. Но вечная истина и свобода манят нас всегда, точно постоянно дует астральный сквознячок сквозь обугленную рваную дыру в сознании. Хочется правды. Кайф отнюдь не цель, но лишь следствие вруба. Бесконечное блаженство - просто нормальное состояние Подлинной Реальности (истинного Реалитиста!), ведь это же так естественно, точнее сверхъестественно. Этому нельзя научиться. "Чтобы понять, что понимать ничего не надо, не надо что-либо понимать", - как говаривал Крошка Ру. Никакая традиция, никакой тренинг не дадут тебе "психоделического опыта, никакое тайное знание не откроет тебе "личностного знания", не научит "врубиться", ибо это Дар, и за него не расплатишься никакой валютой. Но это Дар, данный каждому. Христос - Слово, Местоимение Второго Лица. Ты. Бог обращается на Ты к тебе лично! Дар не купить, не украсть, не выклянчить. На него можно настроиться, его можно найти в себе, разрушив все нагроможденные внутри барьеры, заборы и штакетники - это и есть быть не от мира сего, tune on - turn in - drop out одновременно, Великий Отказ, Вруб. Лови отверстой, как утренний цветок диафрагмой божественную вибрацию, пронизывающую все, пой, танцуй, торчи, выходи за пределы самого себя, Космоса, Вечности, от славы к славе - навстречу! Крест перечеркнул Историю, погремушку рассудка, набитую ценностями - бижутерия для простачков. Меч рассек рабью цепь причин и следствий. Ведь христианство не патриархальная праведность десяти ветхозаветных заповедей плюс немного резонерства этого славного малого из Назарета. Христианство - это ты. Склад цветочной взрывчатки с зажженным под сердцем божественным фитильком - и рванешь карнавальной петардой, сжигая мрак, превращаясь в Свет, претворяя мир - в Рай. Смерть - вот жизнь. Безумие - вот спасение. Норма жизни - улет!
     
     Т а в. Появившись, племя пребудет всегда - вне истории, вне социума, вне оправданной лжи - так "слово Господне пребудет вовек", а ведь Племя - и есть Слово. Не идея, не смысл, не цель, но Слово, которое не обозначает ничего. Ведь, если слово что-то значит, то оно уже теряет самое себя. Племя прорастает васильковым сорняковым небом пристальных цветочных глаз в хлебных пажитиях мира. "В наших одеждах и в наших словах видят лишь моду", - пели в свое время "Мифы", но время прошло, и "Вог" с "Бурдой" демонстрируют совсем другие модели, а они - вот: в Париже, в Амстердаме, в Москве, в Гонконге - немощные патлатые отроки, ласковый сброд с нездешними лицами, после модов, наци, ньювейверов, попперов, жопперов, всей этой журнальной, глянцевой нежити. Ведь у отведавшего божественной влаги "из чрева потекут реки воды живой"; и все новых и новых детей будет уносить эта Река - туда, к Океану. Словно все мы, как лес, как корни цветов и травы переплетены и связаны единой кровеносной системой. Ведь и эта герла, с которой ты спишь в душном сумраке очередного флэта не любовница тебе - это третье отношение, это та Связь - religio - которая и превращает отдельных людей в человеческий Род, а раздробленный мир - в Рай. Это те незримые, но прочные как адамант, узы Свободы, что связуют человека с человеком, а весь пипл - с Богом. И само Племя, быть может, и есть тот "переходник", что связует с Богом все Человечество - не удивительно, что столь многие сгорают почти мгновенно, вспыхнув неоткрытой звездой в математическом сумраке нижнего мира. "Мы выросли в поле такого напряга, где всякое устройство сгорает на раз". И, тем не менее, и там, в Подполье, под землей, слышно - только прислушайся! - прорастание зерна и безмолвная жизнь травы.
     Цветы неистребимы!
     ТАВ