На стремном перекрестке
    Угрюм и одинок
    Отчаянный подросток
    Поглаживал курок
    И нежные амуры
    Упрятались в карман
    Он с пулею, не дурой
    Затеял свой роман
    
    Кого ты хочешь детка?
    Не промахнусь, поверь
    Грызутся звери в клетке
    Распахивают дверь
    Торговка? Клерк? Соседка?
    Не бойся, выбирай
    Кого ты хочешь детка?
    Кого отправить в рай?
    
    
    
    
    возвращение возвращение
    добро пожаловать в прошлое
    на выставку милых ошейников
    заходи... по-хорошему.
    
    
    
    Песня о родине
    
    Опыты с подсознанием
    Янтарные блики сетчатки
    Огненные лобызания
    Расстояния до Камчатки
    
    Пламя, песок двуперстия
    Звон колокольной глины
    Междутаежная Персия
    Транссибирской долины
    
    Плачь за стеной с иконами
    Смех да с глазами лешего
    Шрам от подковы конного
    Храм под подошвой пешего
    
    Черт да под руку с ангелом
    Степь да народ юродивый
    Смерть что с рассвета наглая
    Твердь что зовется родиной
    
    Воль непослушно рабская
    Боль закадычно пряная
    Шаль да повадка бабская
    Брань по-мужицки пьяная
    
    Черт под рукою с ангелом
    Степь да народ юродивый
    Небо с рассветом наголо
    с блядью землицей родиной.
    
    
    
    Саламандрова песнь
    
    Ледяной водой обжигает май
    И поди пойми, да возьми поймай
    Жароптицу дней со стальным пером
    По реке Великой скользит паром
    
    Но Харону в лодку не взять двоих
    Значит будем вплавь, значит сыщем брод
    Но волна не дура и бьет поддых,
    Поколено в иле, и солью в рот
    
    Ты должно быть помнишь, как ветер выл
    На осенней трассе, среди полей
    И веселье наше густую пыль
    И за нашу землю давай, налей!
    
    Мы застряли между, мы здесь умрем
    Под небесный хор, под подземный ритм
    И уж если смерть не взяла на стрем
    Значит ночью будет о чем говорить
    
    Но Харону в лодку не взять двоих
    Мы исчезнем вплавь, мы отыщем брод
    Но волна не дура и бьет поддых,
    Поколено в иле, и солью в рот
    
    
    
    
    не год но змеиная посвисть,
    был город, эдэмова зала
    но сука адамова совесть
    по следу как тень увязалась
    и степь стала ветхозаветной
    
    земля расписалась со смертью
    в безумно красивую повесть
    но тень по лицу да по ветру,
    но мы убегали на поезд
    что всюду идет в неизвестность
    
    встречай, незнакомая местность!
    она как хозяйка встречала
    И был нам и чай и невеста,
    Но совесть Адама в печали
    Являлась на сбитом дыханьи
    
    Ее приглашали к застолью
    И что ж, - задавала вопросы
    в глаза, как просыпаной солью
    в соленые взгляды матросов.
    И мы не спеша отвечали
    
    Струной, фотоснимками, словом
    Вина опьяняла как вина
    И каждый из нас был целован
    В губы, живот и спину
    До следующего свиданья.
    
    
    
    
    
    Я живу обстоятельством места
    Время жжет в состоянии мести
    Что проходит от слова до жеста
    Словно тело мое из жести
    
    Славно кончился мир, эпоха
    Бойко начался мир, потеха -
    Больно легким моим от вздоха
    Больно легким моим от смеха
    
    Больно легкими стали силы
    Притяжения стали к соли
    Не сржавели, не обносились
    Эти плечи в тугом камзоле
    
    Эти плечи в тугом камзоле
    Черной кожи да с белой нитью
    Словно волчьи следы в неволе. -
    Смотрит искоса ангел-хранитель.
    
    Что же, ангел, и я не первый
    Кто с тобою ведет разговоры
    Убери эти чистые перья
    Здесь бывают поэты и воры
    
    Здесь бандиты бывают, и девки
    Соблазнять тебя станут ловко
    И закрутит тебя с издевкой
    Молчаливой судьба-плутовка
    
    Так отчаливай же покуда
    Сохраняется летной погода
    И охотник стоит, паскуда,
    Забивает патроны в коду:
    
    "Ты не вечен, и я не вечен -
    Нет у времени постояльцев
    Ты замечен, а я помечен
    Пылью пороха, здесь, на пальце"
    
    Ты, короче, теперь кольцован
    Видишь, табор идет навстречу
    На губах у них капли сомы
    Голоса их гремят картечью.
    
    
    Здесь, по ходу, не мало дичи
    Дольче вита, глухие ночи
    Fin. Adieu. окончание притчи
    Ангел вылетел. Целюсь. (прочерк)
    
    
    
    
    
    Холод пылью ложится на пальцы
    Голос слаб и сансарой скрипит
    Лысый будда массирует яйца
    Языком баломутит санскрит
    Его мучит бессоница-стерва
    Он страдает от бед бытия
    Не последний такой и не первый
    Просветленный. Должно быть и я
    Затеряюсь в сансаре уликой
    Или камнем, что вытесав вдруг
    Над могилой поставят мне плиткой
    Под унылые слезы подруг.
    
    
    Bид
    
    толстым слоем кокаина
    обернулася земля
    век замазан жребий кинут
    оглянувшись опосля
    я окурочек истлевший
    к жести банки приложил
    под окном старухе леший
    обвенчаться предложил.
    
    
    
                             А.П., А.Р.
    
    Ночь похожа на тертый цветок,
    На подушечках пальцев пыльца,
    Аромат перламутровый сок
    Накрывает, пьянит слегонца
    
    Но пленит меня вовсе не он
    Звонкий образ трамваев ночных
    пустошь улиц, горящий неон
    Что на булочных и иных
    
    магазинах мерцает. Но то
    Что пыльца эта так же легла
    Там где кто-то листает Кокто
    Где светильник глядит из угла.
    
    
    Сонет накануне Пасхи
    
    В ночной тиши за шахматным столом
    В подножьи апельсинового сада
    Мир растворен в гармонии распада
    Как хрупкий мир предложенный послом.
    
    Кадит огнем церковная лампада
    В страстные дни прочитанный псалом
    Как память тела взятого под слом
    Немая щепь разбитого фасада.
    
    Ночной пейзаж - размеренный и стройный
    Шуршат часы как поступь мудреца
    Мир растворен в гармонии конца
    
    Еще чужой, уже не посторонний
    Я в этот сад в щегольском пиджаке
    Вхожу, как подобает, налегке.