***
     стоит город на семи зыбях,
     солнце – жемчужина в жабрах рыбьих,
     имя на языке, дворовых собак завыванье
     зима началась без снега, одним названием
     
     в безымянном мире крошится на пальцах слово
     я вспоминаю строки из дзенской притчи
     реки уже не реки, но рябь иного
     в рысьих следах кроется нечто птичье
     
     
     
     ***
     вроде осень лишь начата, нет поста
     но с какого-то сучьего неспроста
     пропиталась столица на три перста
     пустотой. то ли я загрустил, устал
     растерял, загустел, с кости ангел слетел
     впрочем, сам в восемнадцать его отстранил от дел
     и поставил все на сплетенье тел
     вижу в этом возможность переступить предел
     оказалось пса с цепи век спустил
     тело съел - забыл, тело съел - прости
     что с других сосцов молоко лизал
     я теперь сказал. но кому отмстить.
     не умел, не умею, поскольку на всех одна
     кровь, что льется уже до темна
     свобода тебе не мирные времена
     так что пей, если пьешь, до дна, до дна
     покуда вина как собака носом не ткнется в бок
     и подставит шею, до слез верна
     что с ней делать, не выставить за порог
     ведь итак вокруг пустоты дохрена
     или сердце гулкое, что звук в нахлест
     впрочем, сам однажды с глаз долой и проч.
     я проставил все в перестук колес
     вижу в этом способ страх превозмочь
     переиначил век все за медный пятак
     что ни узы - брак, что ни связь - контракт
     застрахован, баста, двойной теракт
     выдаст жизнь за реальный факт
     будто много надо, что в новостях
     смерть смакуют по слогу и так и сяк,
     твое счастье милый сущий пустяк
     но то ль диктор врет, то ли я простак
     загрустил, растерял, ослеп
     если верно сложить эти три перста
     есть возможность увидеть свет
     
     
     
     Дом 10
     
     Здесь пахло ладаном и воском
     Здесь пел псалмы церковный хор
     И ко причастию подростки
     Ходили пригубить кагор
     Но не упасть здесь на колени
     Уже почти что сотню лет
     Хоть тело храм, но дело в тлении
     И кто-то предложил из тени
     Менять видения на хлеб
     И церковь превратили в стены
     И тело стало просто телом
     Здесь жил какой-то человек.
     Почти что век не слышно хора
     Где я иду по коридору
     Чтобы сварить себе еду
     Как я Бог даст еще пройду
     По Новоспасскому мосту
     К стенам великого собора
     Лишь чтобы пригубить кагора
     Подростком, дующим в дуду
     Еще в шестнадцатом году.
     
     
     
     ***
     познав расправу одиночеств
     необратимости предел
     поэт егорьев нежной ночью
     на подоконнике сидел
     
     то был не признак суицида
     и подоконник был широк
     егорьев наслаждался видом
     где ливень шел, дул ветерок.
     
     
     
     ***
     в другом городе идет снег
     о чем можно узнать не выходя из дома
     сидя в кресле, покуривая, наблюдать свой век
     боги сказали бы пить хаому
     как бы стряхнув осадки иных пространств
     вычистить кэш, проверить харддиск на вирус
     найти в "моих документах" старенький гоа-транс,
     потянуть руки, разогнуть спину
     
     выйти из всех реальностей будто бы неудел
     встать далеко от всех - собьется закладка судеб
     взять сумку, перекреститься и выступить за предел
     в другом городе идет снег, в этом - его не будет.
     
     
     
     (иду... курю...)
     
     пускаю Бога на язык,
     ведь "слово было...",
     и мир воздвигнулся на миг
     и снова сгинул.
     
     и мы уйдем как та молва
     о жизни тяжкой,
     ведь растворяются слова
     с одной затяжки.
     
     и все здесь дым, - поет святой,
     и я обкурен,
     и расправляюсь с немотой
     посредством дури,
     
     идет деваха по стриту
     не слишком лично,
     и слово вертится во рту -
     но неприлично.
     
     она обидеться б могла,
     а я с любовью,
     идет как песенка герла -
     "хелло, ай лов ю..."
     
     и дальше - как тебя зовут,
     давай сыграем,
     быть может в каждой из минут
     дорога к раю.
     
     мы у него на языке
     давно вертелись,
     и он нас выдохнул в строке,
     буквально, в теле.
     
     и я хочу в тебя войти
     хотя бы звуком,
     поскольку не сумел найти
     по переулками.
     
     
     
     ***
     постоянство, постояльство
     то ль какая-то простуда
     то ли никуда не надо
     то ли никого не сыщешь
     ни шалавы, ни приблуды
     разбежались все как будто
     и сидишь на полустанке
     куришь трубку
     
     полустанок, полустанок
     посреди дорог
     кто вошел сюда усталым
     видит Бог
     от ночей и непогоды
     кто спасен
     кто в магических вагонах
     унесен
     
     то ли в осени так много тишины
     то ли вовсе на дороге никого
     то ли в базе телефонов всей страны
     не найдется телефона моего
     то ли вовремя просроченный билет
     то ли лучше без билета, на контакт
     с проводницей неизвестно скольких лет
     затеряться по вагонам просто так
     
     полустанок, полустанок
     посреди дорог
     где за пением цыганок
     за порог
     нагадают, накамлают
     дальний путь
     или в табор Абдулаем
     позовут
     
     утро тебя встретит уже привыкшим
     к тому, что ты пьешь кофе без молока
     и выходишь за сигаретами, за запахом железнодорожной смолы
     но когда здесь остановится поезд
     ты будешь уже далеко
     вспоминая, откуда ты и куда
     и гадая о количестве станций
     на этой дороге,
     в этой заповедной глуши.
     
     
     
     ***
     сажусь, и снова приобретаю
     возможность двигаться в любом направлении,
     вероятность встретится и в Китае,
     и в сутолоке поколений.
     могу пойти на кухню за чаем,
     могу за ромом к ближайшей лавке,
     могу развеять печали,
     поднять ставку,
     могу не думать об одиночестве,
     добавить ссылку в каталог жизни,
     конечно, менее совершенный чем яндекс -
     с большим числом ошибок.
     могу навести порядок,
     могу стать шивой.
     
     встаю и превращаю в реальность
     все, что имею.
     сажусь, и снова приобретаю.
     
     
     
     поэт Егорьев: рецидив
     
     Вернувшись к бренному созвучью
     Души и тела для души
     Егорьев шел с улыбкой дуче
     На огневые рубежи
     
     Не дипломатом, но фашистом
     как всякий мыслящий поэт
     он шел и не приемлил жизни
     где тьма не тьма и свет не свет.
     
     
     
     ***
     крещенские морозы
     дома и дым в кристалл
     а я хожу тверезый
     поскольку пить устал
     
     сужается пространство
     молекулы в строю
     стабильно, безопасно
     в искусственном раю
     
     пустые переулки
     льдяные небеса
     безумие прогулка
     бессмертия коса
     
     
     
     что эхо не проронило в ответ
     
     гордыня ли, горыня змей, живет за тридевять земель, на зиму от, он здесь живет. без оного в любом краю слова как мед, живот в раю, что кличешь, брат, аль цареград не снится нам. растает снег, пойдет вода, мы снарядим свои суда на званый пир, сожжем кумир и примем дар. ну а пока, ну а пока, мир в отражении клинка, и сечь, и ночь, и стон, и плач, и рубим с плеч. твой клич как луч, прошел меж туч, но кабы не горыня жгуч о трех главах, не эхом бы а стаей птах иль сам с ответом на устах. мы много бились вместе, верь, не дверь нас держит здесь теперь, но чаяние красоты, плененной вкург на три версты, о ней никто не помнит, ты оклик о ней, и мы живем о ней. и если боженька дает перехватить минутой мед, омыть лицо, сложить броню, то в нашем маленьком строю и разговоров лишь о том как там в раю. и по какому-то чутью, как будто знал воочию один иль многие уже, что здесь бывало не хужей, и блеск на кончиках ножей - надежды гжель. и наново точить мечи, и чаять сечь и сечь на жизнь, и головы у змея с плечь и что обрясть потом сберечь и бросить клич, устроить пир. гордыня ли, горыня змей, что эхо обронит теперь, да пусть над тридевять земель пребудет мир.
     
     
     
     ***
     Говорят, что тепла такого
     Не видали полвека вряд
     Серебрела луна подкова
     На удачу, так говорят.
     
     И дорожка ее на речке
     Ловко путалась с фонарем,
     И ложился свет как насечки
     На не мерзнущий водоем.
     
     И пожарных ступеней выше,
     Возле крыши над этим всем,
     Целовался с герлой парниша,
     Будто улица им постель
     
     И в напротив горящих окнах,
     Замирая, гасили свет,
     Оттого, что тепла такого
     Не видали полвека лет.
     
     
     
     ***
     уныние - смертельный грех
     а жизнь не крепче чем орех
     и ангелы глядят с небес
     обрывки пьес
     
     внизу: "сударыня, я вас..."
     (не разберу, плохой пронанс)
     "ах, сударь, вы не понимать..."
     (едрена мать!)
     
     должно быть все не просто так
     нас вставят в старенький видак
     кино начнется с "они встреть..."
     и может кто-то даст пятак
     чтоб посмотреть
                        хотя бы треть
     "Мсье, умейте же терпеть!"
     "Друзья, мы будем нынче петь?"
     "Ого, ее щас будут еть"
     "Какой чудовищный...!"
     "Где Пан?"
     "О нет, голубка, се шарман!"
     "Сегодня к ужину фазан..."
     "Вернемся в зал..."
     
     скатилась с неба хиросима
     нерасторопная слеза
     была зима - любили зиму
     любили Зинку за глаза
     и был и дом и домовые
     играли ночью в преферанс
     в пустом селе собаки выли
     но все равно любили нас
     там целовали поцелуи
     судьбу и в профиль и в анфас
     но Боже правый алилуйя
     жизнь не оставить про запас
     
     "Не разберу я что случилось..."
     "Ну что вы, все довольно мило..."
     "На днях я пролетал над Нилом..."
     "Мсье, отдайте мне огниво..."
     "Прошу, пожалуйста, потише!"
     "Но в этом доме жили мыши!"
     "Хм, мне пора, заждались души..."
     "Как? Вы же... Боже! Как здесь душно..."
     "Пускай идет!"
     "Я плохо вижу..."
     "Да как вы... Ах! Немного ниже..."
     
     В Париже лето на подхвате
     Пигаль пугает простофиль
     Там у балкона на кровати
     из горлышка le vin du ville
     и где-то подле место встречи
     на случай если ада нет
     в окне напротив в этот вечер
     мулатка сделает минет
     арабу, ангелу, дракону
     с которым свалит за предел
     и там прошепчет беспокойно:
     "смотри как мир помолодел"
     
     "Мон дье, я плачу, это слишком..."
     "Да прекратите же храпеть!"
     "Я предлагаю передышку..."
     "Так что, мы будем нынче петь?"
     "Я досмотреть кино желаю!"
     "А я откланяюсь, Аглаю
     Мне нынче к раю провожать..."
     "Как жаль, позвольте вам пожать..."