Бодрится человечек –
    наскальное письмо.
    А человечка лечит
    не доктор, а вино.

    А человеку прочат
    посмертье или смерть.
    А он, дурак, хохочет –
    не хочет умереть!


    fatality mortal kombat: armageddon

    Я фаталист – мне проще:
    любить, натягивать чулки, жонглировать хрустальными шарами,
    спать, пить с друзьями под утро, созерцать с похмелья собственный Армагеддон,
    погружаться в нутро метрополитена, ловить ртом его резиновые сквозняки, –
    линия судьбы постоянно меняет своё направление,
    как разболтанные колки.


    Анимлет: Фата-моргана

    когда бы не было преград
    и диаманты в сто карат
    и волосы почти до пят

    но перекрытия – бетон
    а бисера двенадцать тонн

    и ты иллюзией объят


    ***



Володе Весёлкину посвящается

    Пчелиный яд, кровавый апельсин,
    ты говоришь о выжженной пустыне,
    о том, как катит сонный ассасин
    врагов своих не головы, а дыни.

    О том, что есть гашиш и океан,
    внутрuконтинентальные границы,
    и как в метафизический капкан
    ты падаешь, целуя наши лица.

    Но – выжжена пустыня на плечах
    или отравлен голос рок&роллом –
    ты любишь нас, как прежде, сгоряча
    и презираешь старые короны.


    Восходящий нонет: Попытка устойчивой формы

Там
и сям
балаган:
бьёт барабан,
бредёт караван,
качает на горбах
небо, пашет на волах
землю, – но тебе не надо
такого пыльного расклада.


    Сontemporary art: Похороны любви

    Я помню, как ты хоронил нашу любовь – с упорством сезонного маньяка.

    Сначала прислал sms и напомнил мне, что прошло ровно 9 дней
    с момента
              нашего
                        расставания.

    Потом через полгода я получила от тебя электронное письмо, в котором ты спрашивал,
              как мне дышится на этом свете.
                        Кажется, я ответила, что – лучше, чем на том.

    Годовщину ты весело отметил с друзьями – и об этом знал весь город:
        на главной площади, сырой от слёз только что расставшихся любовников, вы поставили памятник из розового мрамора с жалкими датами жизни нашего романа
                    и даже установили чугунную ограду.

    А сегодня я обнаружила в своём почтовом ящике твоё фото:
    симпатичный призрак с выразительным лицом.

                        Теперь скажи мне вот что:
              как тебе живётся в сердце с мертвецом?


    Перезагрузка

    Ctrl
    Тёмная вода в твоих глазах,
    сердце, поделённое на нельзя и можно,
    ложью сшитое чрево, заполненное, как вокзал,
    разъятое на имена, как творенье Божье.

    Alt
    Ты стоишь под куполом, стоишь под самим собой,
    по сосудам жалко визжат слова-соловьи,
    и высокое дерево, гнусавое, как гобой,
    упадёт, разломится под тяжестью головы.

    Del
    Да чего же всё просто: задница, два соска,
    на носителях памяти тонкое зеркало льда,
    понимаешь язык bеаtbox, травяную природу ska –
    «Парадокс, – говоришь. «Парадиз, – говоришь, – когда?»

         Паровоз пустить под откос и косяк взорвать,
         потерявший тело своё, по душе не плачет.
         И хохочет под нами ночью курва-кровать,
         и хохочет над нами утром соседский мальчик.


    В ожидании Моники

    Весь день расчищали снежные барханы, сеяли соль,
         потирали руки в предчувствии конца света.

    К вечеру пошёл дождь и растопил
         остатки зимней роскоши,
         планы на воскресение,
                   все их труды.

    Одно слово – дворники…


    ***

    Середина нулевых
    жидкая похлёбка
    на своих кривых двоих
    ты шагаешь робко
    и шатаешься едва
    под удары бонга

    только важные слова
    как всегда у Бога


    История на улице Чистoва

    Пока меня здесь не было –
    дом снесли, дом снесли,
    землю выровняли белорусским бульдозером,
    турецких строителей за шиворот приволокли...

    Мне то, казалось бы, что – до этого странного дома?
    У меня есть пальто, бутылка кубинского рома.
    К тому же дом был заброшен и проклят навечно –
    двухэтажка, построенная военнопленными немцами,
    обычный сырой скворечник.

    Но время от времени здесь, словно из-под земли,
    возникал старый вонючий бомж,
    ни на кого не похож, ничем человечеству не пригож,
    жёг костры на земляном полу, стрелял у меня сигареты,
    пережидал здесь московскую зиму, переживал столичное лето…
    А когда напивался, ловил прохожих и кричал о мире, который погряз в грехах,
    о людях, в погоне за внешностью растерявших внутренности – впопыхах.

    Говорят, он успел превратиться в золу,
    когда приехали пожарные и увидели огненный столб, уходящий в небо.

    …Пока меня не было, пока меня не было
    здесь, видимо, случилось чудо,
    но люди так испугались, что –
         этот дворец снесли,
         турецких правителей приволокли,
         и, кажется, всё забудут.


    ***

    я люблю тире и отточия
    многоточия и тире
    Текст, разобранный по кусочкам
    Храм, воздвигнутый на горе


    ***

    Ты меня на длинной дистанции рассмотри!
    Поверни к свету, раком поставь, с медицинским справочником сверяй,
    ещё древние были пристрастны к таинственной цифре «три» –
    половинчатой вечности, к чёрному ходу в рай.

    А ты ищешь ответ почему-то в моих глазах,
    и движенья мои оттого турбулентно-злы…
    Полетели с тобой туда, где живёт Аллах!
    Прилетели с тобой туда, где жуют козлы.

    Тебе всё б качель чугунную раскачать,
    да пустить её солнышком бегать вокруг земли,
    и на трезвую голову в форточку закричать,
    что тебя лунатики загребли.

    Неужели такой замес и такой итог? –
    На коротких дистанциях в вечности проку нет.
    И по нервам твоим бежит электрический ток,
    и глаза твои отражают нетварный свет.


    Сonstruction: Город Возлюбленный

    Волчья ягода, сучье племя,
    золотой отмоленный миллиард, –
    кто принесёт к возведённым стенам
    яспис,
         сапфир,
              халкидон,
                   смарагд?

    Дождь ледяной, городская тема,
    бесчеловечный наклон стропил, –
    кто принесёт к поднебесным стенам
    сардонuкс,
         сердолик,
              хризолит,
                   вирилл?

    Ты остаёшься упорно с теми,
    кто проклинает и гонит нас, –
    кто принесёт к недобитым стенам
    хризопрас,
         аметист,
              гиацинт,
                   топаз?


    ***

    Обожгла горло о чужую песню,
    «Неблагоразумно», – сказал доктор,
    взял меня на прицел, включил зуммер
    и – давай останавливать мгновение…


    Сектор хокку: Спотыкач

    /1/ эгометрия

    Девочка, говорящая о себе.
    Девочка, живущая для себя.
    Кроме зеркала, детка, в мире есть ещё пара пространств, куда можно бросить свой томный взгляд…

    /2/ нюанс

    В этом доме
    живёт (не)сбывшаяся мечта
    её вещи

    /3/ этюд

    Лета акварель
    художник пьёт и плачет
    писал бы маслом

    /4/ столичные сны

    Высоцкий приснился –
    ехали с ним на вокзал
    струны менять

    /5/ Ирон и Я

    Обрамили наше фото
    весь узорчатый багет
    нам не выбежать за рамки

    /7/ хирургия чувств

    Поднебесный шёлк
    вышит нитью суровой –
    не снимайте швов

    /8/ зимний микс

    Капучинится
    снег с грязью на улице –
    зима-гурманка...

    /9/ домино

    Много плакала
    лицо привыкло к маске
    много смеялось...

    /10/ перевёртыш

    Хозяин медной горы
    пусти же
    хозяин бедной норы

    /11/ критическая масса

    В тебе больше,
    чем нужно для жизни –
    не умирай сегодня

    12/ высокий полёт

    Прошла по небу птица,
    шагами меря
    земли пустoты


    Нарды-2005 (Из цикла «Игры, в которые играю я»)

    Так ходят в Персии войска
    (непобедимо войско!) –
    передо мной лежит доска
    нардического свойства.

    Меня стращали: «Не играй!
    Игра пуста, как тыква!»
    Заброшу зары на Синай –
    что скажешь мне, Владыко?

    Что так испытывать судьбу
    нелепо? Даже страшно?
    Но страх для игрока – табу.
    Перемещаю шашку.


    Сиквейн: Возможность материка (читая Уэльбека)

    Небытие
    пещеристое, злое
    затащит, изнасилует, накроет…
    Кричи, лиши себя покоя –
    там умирают Музыка и Слово.


    ***

    сердце кирпичом
    беседы ни о чём
    глаза 12:30
    сказать и удалиться

    только кто-то, разглядывая мою ладонь, сказал, что у меня две линии жизни:
    одна – длинная
    другая – короткая

    какая невинная самонадеянность! какая острая нотка…

    раненному солдату отнимают руку, наливают водки
    и отпускают жить

    какие там, к лешему, линии?

    сердце – приключение
    волосы – растение
    зрачки минус два
    не цифры – слова
    имеют значение


    ***

    я тебя уже оплакала как мертвеца
    тень по лицу слеза с моего лица
    и когда вдруг вылетит смерть твоя из ларца –
    в небо вонзится рёбрами изразца

    я тебе колыбельную, ты мне – быль
    по сусекам лунным скребёшь пыльцу
    прилетай на землю ласкать ковыль
    сапоги изнашивать на плацу

    и когда ты дойдёшь до границы льда
    и шатаясь встанешь на край земли
    ты увидишь: жизнь твоя – как вода
    и по капле смерть твою увели