ядерная зима
                                                   мельница на плаву
                                                   сладкая липкая тьма
                                                   эффектную пишет главу

                                                   на той стороне тепла
                                                   на той беспредельности мглы
                                                   дуют шары из стекла
                                                   стачивают углы

                                                              Анастасия Романова

    * * *
    
    Грешневая крупа…
    Грешная моя поступь
    в зеркальце у попа,
    в зоркости у японца.
    
    Что в Поднебесной дым
    дому сродни, елею
    по хуй отцам седым -
    в святости не белеют,
    
    в сытости не блюют.
    Что - на изжогу ропщешь?
    Дай мне ладонь свою,
    нам на двоих общую,
    
    на четверых (Беда!),
    на пятерых (Победа!)…
    В голоде нет вреда,
    если едок вредный:
    
    врёт, полуспит, убил
    в юности негритянку,
    в зрелости мать лупил,
    старость провёл в танке.
    
    Дай мне печаль свою
    (связана плоть костью) -
    кто не погиб в бою,
    вязкой земли горстью
    
    просто присыпан. Так
    ткутся судьбы полотна.
    Каждый на жизнь мастак -
    полную и потную.
    
    По трудовой стене,
    по кирпичу краденному
    лезешь? (рука в говне)
    Было б чего ради.
    
    Грешневою крупой,
    вздутой грибом ядерным,
    будешь ли сыт? Так пой,
    лоб со семью пядями
    
    дара, желёз, волос,
    в голосе и не в голосе.
    Кто там поёт всерьёз
    про чёрно-белые полосы?
    
    Я это, я пою
    и заполняю место.
    Дай пустоту свою -
    я отмолю честно.
    
    
    * * *
    
    Гордись безумием своим,
        пока на самом деле ты не сошёл с ума,
    пока от века к веку нет доказательств нормы,
    и на Ольхоне-острове старый дурной шаман
    гонит судьбу и крейсер к случаю и низовью.
    
    
    * * *
    
    Никакой птичьей стати -
    только нос, точно клюв,
    и глаза виноватей,
    когда в землю уткнув
    всю башку перьевую,
    крылий остов руки,
    я тебя уцелую
    через русло реки,
    через магму земную,
    через ядерный взрыв...
    
    Я потом зазимую,
    плечи пухом прикрыв.
    
    
    * * *
    
    От "переждать" до полустанка
    такая временная ткань,
    что даже скатерть-самобранка
    не станет градусом глотка
    лечить судьбу в её начале,
    лечить судьбу в её конце...
    Какие черти раскачали
        качелей маятную цепь?
    
    
    * * *
    
                                 Н.К. и К.И.
    
    Кто не ищет войны?
    Кто не плакал по миру?
    В поселковом ОВИРе
    все границы равны:
    территория-север,
    территория-юг...
    На подкованных землях
    кони волю куют.
    
    
    * * *
    
    - Взять под тонкий ло-ко-ток,
    завести в-под-за-ку-ток,
    подкрутить'те за-ви-ток,
    перейти на ше-по-ток...
    
    - Что-то шибкий ты, браток,
    прошиби тебя поток…
    Не хватайся за кресток!
    Перепутал с ямой сток?
    С Белой Церковью - Моздок?
    Полезай впередок
    бэтээрно-башенный.
    …Видишь слева локоток? -
    Твой напарник-солдаток.
    …Видишь справа закуток? -
    Чуешь дом ненашенный?
    …Видишь прямо завиток
    проволоки крашенной,
    а по ней визглявый ток
    необезопашенный?
    
    Что - не страшно'те, браток?
    А по мне так страшенно!
    
    
    * * *
    
                                 С.Т.
    
    Ты говоришь ей: от сердца к солнцу,
    мол, так происходит Бог,
    так от любви до любви несётся
    снежный единорог;
    
    так не молчат, но поют о струнах
    медные бедняки, -
        и в доказательство самый юный
        лижет пшено с руки.
    
    
    Ты, говоришь, не ручной, не близкий,
    мол, ближе по морю вплавь,
    ближе от Ангела к василискам
    путать шальную явь;
    
    ближе Восток, если знаешь цену
    времени и ремню, -
        и в подтверждение воин серый
        сбрасывает броню.
    
    Ты говорил, а она кивала,
    ясен, мол, твой расклад, -
    ясен, как цвет пресловуто-алый,
    сахарный мармелад;
    
    только яснее день японца -
    слаженный ритуал.
        Ты говорил от сердца к солнцу
        и на восток кивал.
    
    
    * * *
    
    Блында моя, путник мой,
    вёрстами, вёрстами
    летом, осенью, зимой
    вестами, остами, -
    подмени меня в краю
    том, где нету волчьего
    воя: я не покорю
        дома отчего.
    
    
    * * *
    
    Этот год високос:
    катит поезд под откос,
    а попутчик мой раскос,
    ест лимон и абрикос
    (вряд ли, он америкос),
    рассуждает про коз
    (явный спермотоксикоз),
    за поездку зарос,
    обнаружился хвост...
    Направление - Ост:
    покидаю свой пост.
    
    Катит год под откос -
    этот поезд високос.
    
    
    * * *
    
    Ничего не значащее слово...
    Сколько их - таких случайных слов?
    Этот преданный, а та готовая,
    эта предана, и тот готов...
    
    Разговора режущая нитка,
    уговора связанная нить,
    а вино - покамест оно питкое -
    можно смело из бутыли пить.
    
    
    * * *
    
    Назови три имени,
    угадай три города, -
    так играли римляне,
    кутаясь от холода
    в туники пурпурные,
    в мраморные плиты.
    
    А над Римом фурии
    были в небо вбиты.
    
    
    * * *
    
    Кто тут проклятый поэт
    с петлею на шее?
    Жизнь была, а смерти нет
    на игле кощеевой.
    
    Кто накликает судьбу:
    двадцать семь и - точка?
    Уведи меня, рабу, -
    я чужая Дочка.
    
    
    * * *
    
    Конспектируй мирозданье,
        дочь Творца, творенья Сын.
    Мастер, Малер, Маргарита, -
        кто кого о чём просил? -
    
    дон Кихот и донна Анна,
        добрый доктор Дебюсси,
    от Дидро до Айболита, -
        всех их, Господи, спаси.
    
    
    * * *
    
    Когда на западный манер я опоздаю на свиданье,
    придумаю такой предлог, что уважительным сочтётся,
    и мне поверят - вот'те крест - подумаешь, ну, опоздала,
    мол, хорошо ещё пришла, у всех людей болеют тёти,
    и даже дяди далеки от расписного совершенства, -
    я не подам ему руки, в которой смята пачка West'а.
    
    
    * * *
    
    - Одолжить кому страх?
    Кого сжечь на кострах?
    А кому развеять прах
    прямо на восьми ветрах?
    
    - Нет, спасибо, уволь,
    не нужна чужая боль.
    
    
    * * *
    
                                 Т.Р.
    
    Ядерная зима, ядрёнее только лето,
    летом пройдут дожди - грибные от солнца, с радугой.
    Кого внедорожный вектор
    лесами не выводил из Владивостока к Ладоге,
    от Ладоги к Ангаре?..
    Не пой о байкальской каторге:
    миллениум на дворе.
    
    
    * * *
    
    Из пустоты, из тела голого,
    из глины, голубой на ощупь,
    из заговора в тверди олова,
    из времени, из сна и ночи
    слагает такт свой менестрелевый
    седой певун, судьбы создатель.
    
    А мы с тобой пойдём на стрельбище -
    проставим даты.
    
    
    * * *
    
    (вариации на тему)
    
                                 Гарри, гарри - ясный!
                                 Жизнь твоя опасна…
                                 Анастасия Романова
    
    Гори, горе, ясно,
    подолью в огонь масло,
    подложу в костёр дровишки.
    Кто здесь, горе, третий лишний?
    
    
    * * *
    
    Что в твоей горсти?
        Какого мерина?!. -
    Наследил тут чёрт лукавый, нашерстил.
    Кто в кого, а я чертяке верила
    с бисером в разборчивой горсти.
    
    
    * * *
    
    Он доволен жизнью и собою,
    крутит из бумаги оригами,
    ненавидит ночь, разведку боем,
    не трындит о вечности с богами.
    
    Нагасаки, каска, Хиросима,
    харакири - выход из запоя.
    
    Помните - о чём рыдал Миссима?
    Вспомните и зачитайте стоя.
    
    
    * * *
    
    Толчёный день - в движеньях толчея,
    один вопрос и тысяча ответов.
    Чужачка спросит: "Милая, ты чья?" -
    и пригласит на чай и сигареты
    и замолчит. И стану говорить
    о тысячах придуманных маршрутах,
    о том, что больше всех могу курить
    ядрёную колумбову цикуту.
    И выдыхая чай, хлебая дым,
    беря из пачки снова сигарету,
    спрошу чужачку: "Ну, чего сидим?
    Не света ведь конец, а - лета".